Никита Михалыч, дыхарь-мастер прислушался, бережно пощупал один, а потом еще один широкий черный лист, выпрямился и буркнул что-то со стороны неслышное. Сын его принялся, раскручивая сверток черного полотна, передавать отцу по одной скомканные тряпки - мешки, которые мастер разворачивал и осторожно надевал на каждый кустик дыхарь-травы.
Они шли вдоль живой полосы, высаженной на небольшом уступе деревянной стены, и у каждого куста мужичок щупал землю пальцами, а кое-где и пробовал на вкус, размазывая щепоть грязи по губам, а потом слизывая ее.
Сам Никита Михалыч ходил на этом корабле от самого первого дока. Это было видно по глазам: в юности бывшие яркими, как сейчас у сына его, нынче они темные, почти черные - это от дыхарь-травы. В безлунную ночь он видит дальше кошки, и неверящие спорщики не раз оставляли у него сколько-то монет, когда кораблю случалось стоять в порту, а небоходам - бывать в припортовом кабаке.
Одет он был в хлопковую рубаху, кожаные штаны, опоясан синим кушаком, а сверху на нем была кожаная куртка с вышивкой синей нитью. На пальцах его было по кольцу, а то и по два, и это тоже говорило о том, что по небу он ходит уже давно, и в бою не штаны в укромном уголке просиживает, а кистенем ловко размахивает. А это вообще должно означать, что капитан на судне совсем бестолковый. Толковый дыхарь-мастер - зверь редкий.
Драки, конечно, случались. Не то чтобы корабль был разбойный, но и от лютых пиратов временами надо отбиться, и самим иногда легкую добычу не упустить, и другим мирным небоходам отпор дать. Бывало, на двух только камнях до порта доползали, побитые - и ничего, подлатали, до сих пор судно ходит шустро. Хоть ему уже и тридцать лет, года для небоходного судна приличные. Капитану, кстати, столько же. Он хоть и молодой, а таки не бестолковый, если «Строгому» в любом порту всегда свободный док найдется.
Никита Михалыч остановился у одного из кустиков, пощупал, землю попробовал, нахмурился. Достал нож из-за пояса, стенку надрезал крохотно - и на черные листы несколько капель пролились. Замазал рану землей, оглядел растеньице еще раз придирчиво, дальше пошел.
- Это, брат Степан, важное дело - не забыть дырку землей залепить, чтобы затянулась быстрее. А то стонать потом будет. А нож всегда поутру калить надо. Чтобы в сердце червей не завелось.
- Ага.
- Не «ага», а калить надо. Видел я твой нож, ржу кто стачивать будет, балда?
- Ага,- Степан, сын дыхарь-мастера лет двенадцати от роду, кивнул виновато, спорить с отцом не смел, да и с чем спорить - нож вправду давно затупился, ржавый весь, с таким ножом на людях показаться стыдно.
- Кто о корабле не заботится - у того мандавошки заведутся. Прописная истина. Понял?
- Ага.
- А нож чтоб завтра блестел. Проверю. Послезавтра прокалишь.
- Ага,- вздохнул парнишка обреченно.
Они обошли всю каверну и затопали в сторону кормы.
Current music: U96 - Dasboot