Крылатые поляне (2:04)



Утром по полю скачут чайки.

Вечером их выбивают оттуда вороны.

Ночью всех вытесняют комары.



А я стою на балконе и курю.



Игры. (2:05)



Целый день провел самым бессмысленным образом. Только что шмот весь перестирал, а так – телек посмотрел да в игрушку поиграл. Давно заметил, что сильнее всего меня затягивают старые игры с экономной графикой и не очень сложным движком.



Была, например, такая игра, в которую мы в бытность мою школьником резались целой кодлой. Изображалось поле-карта с отмеченными на нем границами областей и боевыми единицами. Каждая область производила некоторый набор ресурсов, игроки для повышения цивилизационного уровня и производства новых, более высокотехнологичных единиц должны были обмениваться между собой ресурсами на ярмарках. Достаточно просто, на уровне настольной игры, но как увлекало... несколько месяцев мы регулярно собирались, чтобы померяться длиной аксонов.



Сейчас тратил время на игру, несколько похожую по сути. Карта-город, разбитая на районы. Нанимаешь карточки-банды, захватываешь районы, вытягиваешь из них деньги, а деньги тратишь на найм новых банд и экипировку для них. Плюс набор «освежающих» деталей – разработка экипировки, разная ценность районов, киберполиция...



Принесли мне еще очередную поделку гейм-мейкеров на тему Второй Мировой Войны. Почему-то в разных областях знаний для меня существуют эпохи-табу. В истории терпеть не могу время от Петра I до самой Февральской 1917-го года. В литературе тот же период до 1980х годов. Хотя в литературе как раз есть исключения. «Мастера и Маргариту» Булгакова конкретно уважаю; попалась недавно детективная книжка производства 1960х – 1970-х годов японского автора (Какеготамо Непомнюнифигато), прочитал с удовольствием. В компьютерных же играх я терпеть не могу стратегии и экшены на тему ВОВ и ближневосточных стычек. Почему-то мне это кажется глупостью: делать или играть в военную игру на тему реальных конфликтов. Как-то это скверно.



Тишина (2:42)



Когда живешь в крупном городе, даже по ночам нет ощущения полной умиротворяющей тишины. По большому счету полной тишины можно добиться только забравшись в освинцованный бункер. А в многоэтажном здании, заселенном людьми, тишина наполнена едва слышными или недоступными человеческому уху вибрациями. Горожанину такая тишина уже в радость.



Выходишь ночью в подъезд курить – ни единой души. В старом доме тишины не будет, даже если все жильцы действительно спят. А в моем пока совсем другое. Он как будто мертвый. Лестницы и площадки просторные, светлые – и это только подчеркивает ощущение. И вот я сижу на корточках с сигаретой и банкой джина, живой в огромном мертвом здании. Там, в комнате спит сестренка. На другом этаже, в другой квартире люди мирно почивают, уйдя в оффлайн, отключившись от информационного поля реальности. И несколькими лестничными пролетами выше тоже кто-то дрыхнет. А я один живой посреди мертвой конструкции. И это не пугает, нет. Это ощущение свободы, власти... Вот именно сейчас я понял, в чем радость обладания собственным огромным домом. Быть хозяином пространства, которое ни в коей мере тебя не может ограничить, но существует само по себе, полное недоступных твоему взгляду уголков, сильное, властное над тобой не засчет грубого замыкания стенами, но в силу своего собственного, настоящего величия.



Еще один шаг к одиночеству.



Одиночество. (3:07)



Я, наверное, никогда не смогу отринуть его. Из обособленности я черпаю вдохновение. Я могу писать только когда я один. Даже на работе пишу программы исключительно заперевшись в наушники, погружаясь в мир цифр.



Я настолько увлекающийся, открытый, прямой в своей сути, что отдаюсь какой-то задаче целиком. Забавно, когда пробыв час в коитальном безумии с числами и кодами, функциями и операторами, не могу сразу переключиться на реальный мир, заставить себя мыслить адекватно. За работой мозг становится калькулятором сумасшедшего напряжения. Каждый час встаю, похрустываю затекшими позвонками, оглядываюсь и иду курить. В первую очередь из соображений сохранения психического здоровья. Боюсь представить, во что может превратиться сознание, если работать целый день без передыху в моем режиме. Вы не думали, почему программисты в большинстве своем изумительно спокойные и уравновешенные ребята?



Возвращаясь к теме. Я не я, если у меня нет какого-то времени для молчаливого созерцания и тишины. Я даже готов идти на какие-то жертвы ради этого. Вот например с утра мне на работу. А я наслаждаюсь одиночеством, удовлетворяю свое графоманство (вот был бы нормальный писатель – поработал бы сейчас над начатыми рассказами, а так – извращенец, одно слово), хотя это скорее всего аукнется завтра веселой дорогой до работы, которая испортит настрой на весь день. Жил на Лиговке – обязательно в момент ссоры со своей пассией уходил гулять посредь ночи на Невский. И голову охладить, и сердце порадовать. И именно в такие моменты я становлюсь собой, полным мыслей и фантазий, образов и чувств. Тогда рождаются великие замыслы и сумасбродные идеи, тогда я ощущаю себя свободным.



PS: домашнее задание – посчитайте, сколько раз в этой заметке употребляется слово «я».



Мысль (3:29)



Знаете, что обидно? Я вот пишу, пишу, стараюсь ежедневно оставлять записи... приходит новый человек, смотрит на количество страниц и ограничивается прочтением заметок за последний день. А остальное уходит на дно. Будто бы впустую. Кто успел – прочитал. Остальные болт положили. А там, может быть, что-то забавное есть, что-то умное, что-то эмоциональное, может быть я весь в другой заметке, не в этой, и не во вчерашней, и не в завтрашней. Подумал – и огорчился.



Полярный день (3:33)



Знаете, что такое полярный день? Это когда солнце вообще не садится. Прокатилось по небу с утра до вечера, а потом над сопками полукруг описывает – и к утру в исходную точку возвращается. Это для меня чрезвычайное наслаждение, когда у солнца бессонница. Вроде и ночь, и спят все, а солнце будто бы для меня светит. Я, когда домой летом приезжаю, люблю взять баночку какой-нибудь хрени, выгнать на улицу собаку и пойти гулять по дороге. Сначала по огибающей городок, потом по направлению к Мурманску... пройдешь с десяток километров, а потом обратно. Небо раскрашено в цвета от темно-синего до оранжевого, кольцо сопок по горизонту... И ни души, только пес все по кустам вдоль дороги носится, копошится...



Помню, еще до отъезда в Питер. Пишешь или музицируешь, а потом уйдешь, возвращаешься в пять утра, а отец не спит, спорт всякоразный по телеку смотрит. «Куда ходил?» - «Гулял». Потом на кухню, выпить большую кружку кофе из кофеварки – и спать.