У меня есть, по меньшей мере, четыре языка.
На одном я разговариваю. Он оптимизирован по скорости, чтобы собеседникам не приходилось долго ждать, пока я подготовлю ответ. На другом я пишу. Он оптимизирован по качеству, чтобы читателям не было безумно скучно или даже мерзковатенько меня обращаться к моим мыслям. На третьем я мыслю, это невербальный, слабовербализуемый язык, он никак не оптимизирован, основан на интуитивно-образной связи.
Есть еще английский язык. Он паразитирует на трех остальных и периодически вклинивается в мои мысли.
Если меня пытаться разбудить, я выражаю свое мнение нечленораздельным языком древних дочеловеческих существ.